В этот день мои родители уехали в командировку и оставили меня одного. После школы мне стало скучно, и я решил пригласить к себе друзей. Позвонив моему лучшему другу Толику, с просьбой позвать Ваню и Диму, я пошёл на кухню в поисках чего-нибудь съестного. Открыв один из шкафчиков, я отодвинул три кастрюли, две тёрки и две разделочные доски. Я добрался до своей заначки. Заначка была просто огромная! Достав пять пачек Кириешек и три больших пачки чипсов, я взял из холодильника газировку. Примерно через пятнадцать минут в дверь позвонили.
После того, когда вся компашка из четырёх человек была в сборе, мы начали решать, чем же заняться… Ваня сразу же начал предлагать вызвать кого-нибудь, ну а так как мы ничем таким не занимались, решили попробовать. Начали мы с обычного вызова Слепого Ежа, а закончили вызовом Пиковой Дамы. Всё это время Толик и Дима пугали нас и откровенно ржали над нашей с Ваней реакцией. Они были стопроцентными скептиками и никогда не верили в Потусторонний мир.
- Ребят, я знаю один эффективный способ вызвать домового… - начал Ваня, ну а мы, как всегда, заинтересовались.
После он начал объяснять, что и как надо делать. Действие было лёгкое, но от этого не менее пугающее. Ваня рассказал нам про то, что домового надо разбудить, ведь днём он обычно спит. Мы ничего про это не знали, и поэтому слушали Ваню в оба уха, уж больно было интересно.
После мы начали проводить обряд вызывания. Всё проходило уж очень гладко, и казалось, что всё это чепуха полная. Но после того, как Ваня спросил: «Домовой, ты здесь?», стало реально страшно. Дверь, которая вела на кухню, с громким хлопком закрылась. Так как сквозняков не было, все окна и двери были закрыты, а все находящиеся в доме были сейчас в зале, стало понятно, что это ответ домового. Ваня дрогнул, но, несмотря ни на что, даже не повернул голову в сторону кухни. Мы же с пацанами следили, как заворожённые. Было реально страшно, но в то же время в крови закипел адреналин. Честно, за всё время, что мы старались поговорить с потусторонним миром, мы встретились с таким впервые. Что мы только ни делали: и на заброшенные дома ходили, и ночью гадали, и полтергейстов вызывали! Но ни-че-го! Просто не было никакого результата.
- Домовой, домовой! Ответь на мой вопрос – мы пойдём завтра в школу? – спросил Ваня.
Мы дружно посмотрели на друга, как на умалишенного. Это же надо просирать такой шанс! Мы же можем спросить что угодно! Толик покрутил пальцем у виска, смотря на Ваню, а тот в свою очередь лишь пожал плечами.
Смысл был в том, что два человека сидят друг напротив друга и смотрят прямо на карандаши. После того, как вопрос задастся, если карандаши поднимутся вверх, то ответ утвердительный, а ежели вниз - отрицательный. Мы с Ваней сидели перед карандашами, а Толик с Димой сжались на диване.
Карандаши медленно поднялись вверх, а наши рты раскрылись. Это действительно было что-то. И, наверно, вы скажете, что вру, но я чувствовал спиной холодок. Стадо мурашек пробежалось по спине, а дыхание сбилось. Ладони быстро намокли, и я попросил Ваню закончить сеанс. Он лишь пожал плечами, пробурчал что-то себе под нос и, шумно вздохнув, начал собирать карандаши.
После мы ещё посидели до вечера, и поболтали о новых видеоиграх, которые только вышли в прокат. Потом парни ушли, а Толика я попросил остаться на ночь. Так как это случалось уже не в первый раз, он сразу согласился и позвонил отцу предупредить, чтобы не ждал. Вечером мы порубились в какую-то игру про зомби и пошли спать. Чтобы можно было поболтать, мы легли в зале. Я лёг на пол, а Толик спал на кровати.
- Слушай, а ты испугался? – спросил парень, когда мы выключили свет.
Как ни странно, но я сразу понял, что он имеет в виду.
- Да, ведь почему-то у нас раньше никогда не выходило… А сейчас всё так просто…
Я хотел что-то сказать, но услышал на кухне грохот. Я сразу сел на попу и аккуратно выглянул в проём. Большая кастрюля каталась по полу и громко громыхала. Толик тоже сразу услышал и уже стоял рядом со мной.
- Пошли, посмотрим? – прошептал друг, а я лишь утвердительно кивнул головой.
Пройдя на кухню, я увидел, что эта одна из тех трёх кастрюль в шкафчике, а на полу валялась пустая пачка от чипсов.
- Наверное, он проголодался, – почему-то шёпотом сказал я.
Толик в ответ ухмыльнулся и сказал, что пора спать.
Всю ночь больше не было шумов, но зато в последующие дни всё ходило ходуном. То табуретка по полу прокатится, то я нахожу всякую мелочь (ключи от дома, брелки и т.д.) в холодильнике, то вижу размотанную туалетную бумагу, которой украшен весь зал. Но то, что случилось в последний день, меня вывело из себя.
Я пришёл со школы, и на меня вылилось целое ведро воды! Ведро не было привязано или ещё что-то, просто висело в воздухе, а потом просто упало мне на голову. Скинув с себя мокрую форму, я позвонил Ване и попросил придти. Он всю эту кашу заварил, пусть её и расхлёбывает! После того, как он пришёл и внимательно меня выслушал, он сказал, что домовому просто стало скучно. А ещё следует его задабривать.
После того, как я стал помещать на невысокую тумбочку хлеб и рюмку вина на ночь, шалости снизили свой пыл и стали крайне безобидны. Там, иногда я не мог найти нужную вещь, или тихий шелест на кухне по ночам – всё было терпимо. Я просто подружился с домовым! Как ни странно, теперь у меня лучше сон, я по утрам спокоен, а мелкие вещи, которые постоянно валялись на полу, было легко заметить. Вот, мелкая шалость переросла в крепкую дружбу.
Новость отредактировал Арника - 31-07-2014, 20:29
Мать моя разошлась с отцом в 1995 году и вышла замуж за другого человека. Мы уехали из города в сельскую местность и купили дом. Вот именно там всё и началось через два дня после того, как мы вселились в новое жилище.
Я никогда не верила в существование домовых и подобных им потусторонних существ. Да и отчим всегда говорил, что это сказки, а в реальной жизни ничего такого не бывает. Но мы придерживались такого мнения только до того рокового вечера, когда рано легли спать. Матери с отчимом надо было утром на работу, а мне в школу. И вдруг на кухне сам собой зажёгся свет, и заскрипели половицы.
Мама позвала меня по имени и попросила не шуметь. Я в ответ ответила, что не вставала и из спальни не выходила. Мы с мамой очень испугались и попросили отчима пройти на кухню и выключить свет. Он это сделал, но решил, что это мои глупые шутки.
Прошло 15 минут и в печки что-то завозилось. Затем послышались быстрые шаги, хлопнула входная дверь, и кто-то быстро пробежал под окнами. После этого хлопнула калитка, а мы с мамой всегда её закрывали на засов.
Отчим опять встал, выглянул в окно и издал возглас изумления. Калитка была закрыта на засов, как будто со двора никто не выходил. Всю оставшуюся ночь мы спали плохо, просыпаясь от каждого шороха. Даже свет во всех комнатах включили, но нас больше никто не потревожил.
Следующим вечером мы с мамой начали трусить и вздрагивали от каждого шороха. Но до полуночи всё было тихо. А вот после 12 ночи опять стали тихо поскрипывать половицы: кто-то ходил по дому. Меня от страха прошиб холодный пот, а мама вдруг сказала: «Что же ты нас пугаешь и не даёшь нам спать? Давай подружимся, ведь мы теперь будем жить в этом доме». Я подумала, что мама бредит. Но половицы скрипеть перестали, а у меня почему-то прошёл страх. Вскоре я крепко уснула.
На следующее утро мама рассказала, что как только стала засыпать, почувствовала на лице тёплое дыхание. Открыла глаза и увидела что-то пушистое ростом с 5-летнего ребёнка. Оно стояло возле изголовья и смотрело на маму, а потом вдруг пропало.
С тех пор мама с домовым подружились. А меня он почему-то недолюбливал. Наверное причина была в том, что я всегда оставляла на столе ножи после ужина. А домовой видимо их боялся и пугал меня всячески. То в комнате шторы начинали колыхаться, то книги на пол падали, то вдруг в ухо кто-то начинал мне дышать, словно собака-невидимка. Но самое интересное, что в глаза его только мама видела, а я и отчим были обделены этим даром.
Постепенно мы привыкли к нашему сожителю и перестали обращать внимание на его шалости. Но вскоре узнали, что он не только баловаться умеет. Однажды в апреле мама проснулась в 4 часа утра со страшным криком. Нам с отчимом она пояснила, что сильно испугалась, так как кто-то её за ноги с кровати тянул.
На следующий день мы получили телеграмму. В ней сообщалось, что ночью в Калининградской области погиб мой отец (он был шофёром-дальнобойщиком). Потом выяснилось, что погиб он именно в 4 утра. Тогда мы с мамой поняли, что домовой пытался предупредить о несчастье.
Через 3 месяца после гибели отца я переехала жить в Калининград. Отец очень хотел, чтобы я жила с ним в его квартире. Вот я и живу в ней уже долгие годы. У меня хороший муж и дочка. Только отца больше нет. А домовой после его смерти перестал цепляться ко мне, когда я приезжаю навестить мать с отчимом. Жалеет он меня, наверное.
Глава шестая. Аристократические замашки.
Мой маленький домовой оказывается очень ранимый и чувствительный, как сто мягких игрушек, постиранных отбеливателем Ласка. Нафаня любит внимание, и если маленького духа не баловать этим редким в последнее время подарком, то он начинает обижаться. Как Нафаня чудит вы уже в курсе. Но напомнить следует. Жизнь с ним крепко отдыхает от кинематографа и литературы.
Утром двадцать третьего февраля, я проснулся с не проходящим чувством, что должна случиться какая-то пакость. В моей комнате все находилось на старых местах. Кроме потертой коробки, в которой жил птицеед Олег, напугавший Нафаню до паранормального тика. Что впрочем, не помешало в дальнейшем очень крепко полюбить волосатую зверушку. Это я про Олега.
Зверушку пришлось отдать на содержание знакомому арахнофилу Павлику, который не глядя отвалил за паучишку втрое большую сумму, что я заплатил первоначально. Олег требовал ухода, а Нафаня после пары дней наотрез отказался кормить паука червячками, пытаясь подсунуть копченую колбасу. Но история не про паука, а про внимание к Нафане.
Утро Дня Защитника Отечества, было сырым и холодным. Вытащив из-под одеяла ноги я, зевая, потопал умываться, не удивившись тишине вокруг. Вчера вечером, Нафаня крепко скандалил. Поругался со мной и залез на холодильник с бутылкой виски, украденной из бара и украденной пачкой Chancellor, которые стал курить после того, как просидев полчаса над своей фотографией из детства, заявил:
- Барин, родители-то мои благородные и хорошо одетые люди, и я получается аристократ. Следовательно, я буду курить только изысканные сигареты, и пить дорогое спиртное. А убираться в квартире ты теперь будешь сам.
- Нафань, ты прости, но в тебе ни капли нет от аристократии. Ты волосатый матерщиник, плюющий на голову соседям из окна. Аристократы себя так не ведут, – резонно парировал я. На что получил целый ушат мата из Нафаниного «аристократичного» рта.
- Смерд, – Нафаня выпучил глаза и смачно выдал длинную и громкую отрыжку – Как смеешь ты обращаться со мной подобным образом. Я барин теперь!
- Ты же рыгаешь, прости Боже, как последний холоп. Благородным господам не пристало так выражаться, Наф, – я вытирал выступившие от смеха слезы.
- Поелику, я славный и гордый сын рода человеческого, – понесло Нафаню в дебри истории. – Отныне, ты будешь проявлять ко мне больше уважения. Иначе я высеку тебя ночью розгами!
- Вот поелику ты славный и гордый, то иди и зарабатывай деньги на свои напитки и сигареты сам, – я выдал гневную тираду не жалея ушей мелкого духа. Который почесал свой зад и, встав, молча удалился. При этом стараясь ставить одну стопу на линии с другой, как благородные короли, дабы заметнее была легкость походки. Ничего из этого не вышло. И грохнувшись в коридоре, Нафаня, вскочил, быстро помчавшись в туалет под вопли моего истерического смеха.
Этим утром пахло пакостями, которые начались на кухне. Зайдя в помещение, я увидел самозваного дворянина спавшего на холодильнике, с открытым ртом, выпускавшего слюни и что-то бормоча во сне.
Я демонстративно прошел мимо и поставил на огонь чайник. Закурив сигарету, выпустил ароматную струю дыма в форточку, и задумался о жизни. Мысли о жизни испортил очень громкий чих, ругательство, и звонкий выход газов из чьей-то мохнатой задницы. Нафаня проснулся. Я тихо включил радио и под звуки Венского вальса наблюдал, как кряхтит родовитый барон, пытаясь слезть с холодильника. Ожидаемо, Нафаня растянулся на полу и, метнув мне гневный взгляд, сказал:
- Андре, это не смешно. По этикету, упавшему домовому нужно подать руку и принести хлеб-соль с яичничкой.
Страсть домового к яичнице превосходило все виденное мной ранее. Нафаня умел готовить сотни различных вариаций, одна вкуснее другой. Но более всего любил приготовленную моими руками, яичницу.
- По этикету, упавшему домовому нужно вызвать священника, дабы провести обряд изгнания мелкого пакостника из дома, а затем угостить парой тумаков на дорожку, – саркастично вставил я.
- Бе. Холоп ненавистный, – Нафаня вытащил длинный язык и угрожающе им замотал. Впрочем, на меня это не действовало. Я привык к подобным выходкам злого духа. Демонстративно промолчав, я стал жарить яичницу себе, краем глаза смотря за императором в замусоленной майке. Который алчно уставился на сковороду, шипевшую горячим маслом, и от восторга забыв спрятать язык. Язык, смешной трубочкой, так и свисал изо рта Нафани. Сдерживая желание дернуть за висящий орган, я поперчил и посолил яичницу. Выложив на тарелку, налил себе стакан вишневого сока и, усевшись за стол, начал трапезничать.
Нафаня не в силах это вытерпеть, вскочил на табуретку и стал гипнотизировать меня темным глазом, иногда вздыхая, как бурлак, тащащий здоровенный нефтяной танкер. Я, смотря в глаза домовому, аккуратно прибрал остатки яичницы кусочком хлеба и, закинув мини-бутерброд в рот, запил соком.
Тяжкий вой разнесся на кухне. Юный предводитель дворянства бился в припадке на полу, гнусавя грустным голосом:
- О горе мне, древляне. За что постигла кара вашего слугу. Не в силах я терпеть пожирание ненавистным халдейским ртом божественного блюда из яиц. Уууу.
Дух катался на полу и в остервенении начал скулить.
- Может, просто извинишься? – предложил я.
- Нет. Не мне поклоняться безродному холопу, – провыл Нафаня, утирая слезы серой майкой, которая раньше была белой. – Высеку тебя, Андреюшко за такое наплевательство!
- Как хочешь. Только после извинений за твое ужасное поведение, я смогу простить тебя, – произнес я менторским тоном и пожурил домового пальчиком. – Мне пора на работу. Ведите себя хорошо, ваше высочество. Вы домовой, защитник дома, а ведете себя, аки распутная куртизанка, – да, я тоже мог разговаривать культурно. Нафаня на мою тираду, удивленно замолчал и, потирая маечку, поплелся в туалет, дабы предаться аристократическим размышлениям над моими словами.
Рабочий день был на редкость ленив. Праздник же. Сидя в пустом офисе, я оперировал обтравочными масками, фильтрами, наложениями, слоями, и уровнями. Тяжек хлеб дизайнера, который раз говорю я. Выкинув пару готовых идей и в итоге закончив проект, я посмотрел на часы. Учитывая, что день был коротким, я осознал, что время пролетело ужасно быстро. Пора было идти домой к зазнавшемуся духу.
По пути, я решил все-таки его побаловать. И купил в магазине атрибутики майку Cannibal Corpse стильного черного цвета. Мой бабайка любит такие вещи. На сдачу я захватил кулон с египетским крестиком. Положив все в фирменный пакетик, направился дальше.
Придя домой и, открыв дверь ключом, тихо позвал:
- Ваше сиятельство. Соблаговолите встретить слугу вашего нерадивого.
Ответом вновь была тишина. Я, хмыкнув, разделся и, бросив пакет с майкой в комнате, пошел на кухню. Открыв дверь, поневоле разинул рот.
На подоконнике, завернувшись в плед, с чашкой кофе в лапках, сидел очень грустный Нафаня.
- Наф, ты чего? – опешил я.
Увидев меня, домовой пулей слетел с окна, и, вцепившись в ногу, протяжно заныл. Я бережно поднял чумазого духа и прижал к плечу.
- Ну что такое? Что случилось, мой принц? – в ответ на это Нафаня завыл еще сильнее. - Народ вас не любит и кидает в вас гнилые помидоры с конскими яблоками?
Битых полчаса я пытался успокоить домового. Уговорами и поглаживанием шерсти, я таки добился своего. Нафаня хлюпая носом и сморкаясь трубно в свою майку, выдал ответ на мои вопросы:
- Андриюшка. Я такой паскудник. Старый бис. Вот дернуло же считать себя снобом. А я просто хотел твое внимание привлечь. Ты постоянно на работе. А Нафанюшка один дома, страдает, стены грызет в припадках от скуки смертной.
- Наф, я же зарабатываю деньги. Жить нужно как-то, – я логично ответил ему.
- Да, я знаю. Но все же. Раньше мы веселились, нашли тайник с моим фото. Даже Олега я принял. А теперь ты забросил меня. Андрюшенька… я тебе не нужен? Скажи, а? – Нафаня лапкой аккуратно теребил мою штанину.
- Глупый, – я ласково улыбнулся и вновь взял барабашку на руки. – Я тебя не брошу. Ты мой сосед. Почти семья. И у меня есть для тебя небольшой подарок, хоть ты, обормот ужасный, постоянно меня доводишь до белого каления.
Дух вырвался из рук, глаза алчно загорелись. Такова нечистая сила, что поделать. Быстро сходив в комнату, я протянул Нафане майку. Развернув ее, Нафаня потрясенно молчал. Пока не задрожала волосатая губа.
- Хозяин подарил Добби рубашку. Добби любит хозяина, – и, заныв в который раз, бросился ко мне. Удивительно быстро переодев майку, бросив грязную в стоящее рядом ведерко. Теперь на нем красовался черный балахон с цветным вокалистом Каннибалов, Фишером, что скалился и показывал язык. Как Нафаня. Дух спрыгнул и, смутившись, протянул мне маленький сверток:
- Это тебе, барин. Мой подарок.
Я с любопытством развернул бумагу и увидел небольшой рисунок, вправленный в рамочку. На рисунке был нарисован Я корявой рукой Нафани. Рядом, сам домовой, похожий на гремлина Гизмо из старого фильма, и с размашистой подписью – «С празднекам Андрей!»
Я обнял коротышку, который улыбнувшись, прильнул ко мне. Внимание друг к другу, может помирить кого угодно. Даже если это зловредный домовой и его саркастичный хозяин.
Глава десятая. Кто такой Нафаня.
Ай, больно, жопа! – ревел Нафаня, вертясь на табурете.
- Тихо, – прикрикнул на него я. – Слушай доктора и не бузи.
Домовенок проболел почти неделю. Все это время он не приходил в сознание. Я потерял сон, аппетит, и лишь крохотный огонек надежды еще тлел. Я верил, что он поправится. Так и получилось.
Однажды дух проснулся, потребовав папироску и стакан кофе. Я его чуть не задушил в своих объятиях, и после того, как Нафаня немного оклемался, я вновь принялся менять бинты и мазать раны зеленкой. Домовой вертелся на стуле, ругался, и рассказывал мне о том, кто такие бесприютные домовые.
Тоже мне, доктор Хаос, – зашипел Наф, когда я оторвал от его шерстки очередной пластырь. – Так, вот. Этот олух приперся к нам просто так. Бесприютный домовой ходит по домам и ищет себе место. Найти его не так и просто. В каждом доме, есть свой хозяин. Хороший или плохой, как он, но есть. И домовой обязан сражаться за свой дом. Помнишь, он был лысым? Мохнатые домовые – добрые. А лысые – злые.
- Получается, что если бы я не вскочил и не дал ему по башке, то он стал бы новым хозяином? – удивился я.
- Так получается, – взгрустнул комок шерсти. – Если бы не ты, он бы убил меня.
- Ты же мой друг, – я потрепал грустишку за отвисшую губу. Наф всхлипнул. – Как я мог иначе?
Тут домового прорвало. Он завыл, пуская сопли, и полез ко мне обниматься.
- Андриюшка, я де ни в жизнь, никогда тебя не покину, – плакал дух, а я утешал его, стараясь не задевать боевые шрамы. – Ты такой хороший, барин. Ааа…
- Ну, ну. Успокойся, – я обрадовался тому, что дух меня никогда не покинет. Серьезно. Без издевок. – Ты защитник дома. И ты выпроводил этого охламона вон.
- Ага. А ты дубина, которая со мной живет, – домовой громко высморкался. – Отнеси меня в кресло, барин. Я так хочу спать.
Положив домовенка в кресло, я вернулся на кухню и заварил себе горячий кофе. Мысли, вертевшиеся в моей голове, принялись складываться в логичную последовательность. Волшебство, так ярко описанное в сказках, было в моей жизни. Нафаня, чужак, магия – эти вещи реальны. Реально и то, что барабашка был не просто моим другом. Он стал членом моей семьи.
Улыбнувшись, я повесил на холодильник его рисунок и, погасив свет, отправился спать.
Нафаня очень хотел узнать, кто он такой и как вообще стал домовым. Я не забыл о данном ему обещании. Со своего прошлого проказливый дух помнил мало, а что помнил, заметной роли не играло.
И вот рано утром, пока домовой крепко спал в своем кресле, я взял фотографии и маленькую шкатулку, что мы нашли. На фотографии был изображен Нафаня, когда еще был ребенком и его родители. Шкатулка представляла больший интерес. На крышке был выгравирован вензель с переплетенными буквами «О», «К», «Н».
Аккуратно сложив находки в сумку я, стараясь не шуметь, вышел из квартиры. Мой путь лежал в городской архив. Уж там-то наверняка должны быть какие-нибудь сведения о моем потустороннем друге или его семье.
Несмотря на раннее утро, двери были открыты. Сухонький старичок за столиком с табличкой «Смотритель», равнодушно клевал носом. Рядом стояла чашка с горячим чаем, и мне стоило огромных трудов не подвинуть ее ближе к носу смотрителя.
- Простите. Кхм. Где я могу получить кое-какую информацию? – вежливо кашлянул я, привлекая внимание.
- Доброе утро. Какая именно информация вам нужна, молодой человек? Большая часть этого архива закрыта для простых обывателей, – смотритель настороженно смерил меня большими глазами.
- Меня интересует вся информация о бывших жильцах квартиры, где сейчас живу, – я протянул ему написанный на бумажке адрес. – Этот дом очень старый.
Старичок внимательно изучил адрес и открыл большую книгу. Погрузившись в нее, он практически носом елозил по пыльным страницам. Вдвойне странно, учитывая, что рядом с ним на столе, стоял современный компьютер. Спустя десять минут, он оторвался от книги и покачал головой.
- Простите, молодой человек. Информация по этому дому закрыта, и я ничем не могу помочь. Если у вас будет разрешение, то другой разговор, – с этими словами, он вернулся в свое коматозное состояние. Я вздохнул. Ну, что же. Попробуем позвонить палочке-выручалочке.
Алло, Саш. Привет.
- Анри, тебе, что не спится?
- Мне нужна твоя помощь, – улыбнулся я.
- Переезд? Зомби? – печально вздохнул Сашка. – И не надейся. Чтобы я вылез из кровати, нужно что-то посущественнее. Ну, говори, что у тебя там?
Я вкратце рассказал, что мне нужно, тактично умолчав о домовом и находках. Саша буркнул, что сейчас сделает один звонок, и после этого я должен оставить его в покое. Попросив подождать, друг отключился. Сашкины связи вызывали у меня самую настоящую зависть. Он мог договориться с кем угодно.
Молодой человек, – дрожащим голосом вернул меня из плена мыслей, старый смотритель. – Мне только что позвонил директор и сказал, чтобы я оказал вам всю посильную помощь. Почему вы не сказали раньше, что знакомы с ним?
- Простите, видимо от большой скромности, – лучезарно улыбнулся я в ответ. – Вы поможете мне?
- Да, разве у меня есть выбор? – старичок грустно поднялся со своего места и потрусил ко мне. – Вы хотите узнать что-то конкретное?
- Ага. У меня есть фотографии и шкатулка, – я протянул ему находки. – Мне нужно все, что известно об этих людях и об этом вензеле на шкатулке.
- Тогда пройдемте в хранилище, – махнул рукой смотритель. – Без помощи компьютера нам не обойтись.
Старичок отсканировал фотографию и запустил поисковую программу на предмет совпадений. А вот шкатулка оказалась с сюрпризом.
- Я знаю этот вензель. Видел уже. Вы не первый, кто им интересуется, – кивнул смотритель, аккуратно беря в руки шкатулку. – Около двух лет назад, ко мне приходил какой-то пьяница с рисунком. На рисунке был этот вензель. Но я просто отказал ему и хам, обругав меня, ушел.
Скорее всего, таинственный Петька, что жил раньше в моей квартире и был этим пьяницей. Я вернулся к беседе. У смотрителя оказалась отличная память, раз вспомнил об этом.
- Мне нужно узнать, чей это вензель. Важна любая информация.
- Так, поисковая программа что-то нашла, – смотритель шустро подбежал к компьютеру и, нажав пару кнопок, вывел на экран фотографию старой газеты. Я приник к экрану.
- Вы пока читайте, а я найду оригинал, - сказал старичок и исчез в недрах архива.
Я попросил, вернувшегося с кипой бумаги, смотрителя сделать копию и бережно убрал документы в сумку. Старичок положил на стол другие газеты, в которых находилась интересная информация. Чудны дела твои, Боже. Нафаня, оказывается, был Никитой Игнатьевым. Сыном светлейшего графа. Дворянин по крови. Побледневший смотритель, тем временем, теребил меня за руку. Я повернулся и взял в руки еще один газетный лист, который он нашел…
«Банда Тараса Жупанько и их жертвы.
Вечером, 18 мая 1932 года, банда известного душегуба Тараса Жупанько записала на свой счет новые жизни. В двух кварталах от театра на Покровке была убита чета Игнатьевых и их маленький сын. Зверское преступление всколыхнуло сердца простых людей. Тела были найдены солдатами доблестной Красной армии во время патрулирования улиц. На месте убийства был оставлен железный зуб – знак преступной шайки Жупанько. Партия заявила, что виновные будут найдены и преданы смерти».
Я сглотнул противный комочек и повернулся к старичку. – Их убила банда отморозков, когда Игнатьевы прогуливались по улицам?
- Да, – грустно покачал головой смотритель. – Суровое было время. Голод, преступность, угроза войны. Подобные нападения были довольно частыми. Эта шайка причинила зло очень многим.
- Спасибо за помощь. Вы оказали мне большую услугу, - я сунул в сморщенную руку смотрителя зеленую купюру.
- Не нужно, молодой человек. Я рад, что смог вам помочь, - улыбнулся тот в ответ, отказываясь от денег.
На пути домой я размышлял о том, что узнал. Руки дрожали, а голова была полна страшных мыслей. Как мне это преподнести соседу? Нафаня был очень ранимой натурой, а после драки с бесприютным домовым, еще не до конца пришел в себя.
И где ты шляешься, путешественник иноземный? – с порога, безапелляционно, заявил мне Нафаня. – Я, значит, просыпаюсь, а барина и нет. Яишенка не пожарена. Кофе не сварен. Подыхай Нафанюшка, голодной смертью.
- Я по делам ездил, не нуди, – пресек я дурацкие речи духа. Тот, надувшись, смотрел на меня. – Ну, что ты смотришь? Говорю же, по делам ездил.
- По каким делам? – домовой так просто не отстанет. – Снова по бабам разъезжаешь? Амурных приключений ищешь? Непутевый барин. Ой, непутевый.
- Дай мне раздеться для начала, – я встал в излюбленную позу, уперев руки в бока. – Сделай мне кофе. И может быть, я расскажу тебе, где был.
Дух, передразнивая меня, поплелся на кухню, бурча под нос, какие де люди стали нежными и зажравшимися. А я задумался, как мне все рассказать барабашке.
Вот, что мне удалось узнать, – я подвел итог своим поискам. Нафаня задумчиво теребил свою соску, смотря в окно на проплывающие тучи.
- Спасибо, Андреюшка, – тихо произнес домовой, повернувшись, наконец, ко мне. –Маленький был. Совсем кроха. Барин. Ты мне вот, что скажи. Почему люди такие жестокие?
- Это не люди, Нафань. Это звери в человеческом обличье. Забрать чужие жизни за горсть монет. Только полнейший мерзавец решится на такое, – минуту спустя ответил я, наливая домовенку стопку своего любимого виски «Четыре носа».
- Но ты же хороший, – в уголках темных глаз Нафани блестели слезы. – Ты не выгнал меня. Помог с обормотом заезжим. Подарки даришь. Играешь со мной.
- Не все люди плохие, Наф, – я закурил сигарету. – Теперь все в прошлом. И ты знаешь, кто твои родители. И самое главное, знаешь, кто ты.
- Только непонятно, как я стал домовым-то, - задумался дух. – Почему именно я, а не мои родители?
- Когда ты мне только показался, я пошел в библиотеку, чтобы поискать какую-нибудь информацию о домовых, помнишь? – Наф кивнул. – Так вот. В одной книге было написано, что домовой – это душа некрещенного ребенка, чей жизненный путь трагически оборвался. В 30-х годах с религией боролись жесткими мерами, и таинство Крещения ты не прошел.
- А я думал, что крещенный, - загрустил домовой, попутно ковыряясь в носу. – И поэтому я очутился тут в виде духа?
- Да, все так. Домовой – это не только дух, но и олицетворение всех чувств и эмоций жильцов, что здесь жили или живут. Ты подстраиваешься под каждого и перенимаешь их привычки и повадки. Петька приучил тебя пить и курить, а я дал тебе музыку, игры, и обычное внимание. По крайней мере, теперь мне понятно, почему ты иногда такой сентиментальный. Ты – ребенок. Поэтому ты так непредсказуем. Можешь радоваться, ругаться, нежничать со мной, или рыдать, как дурачок, утопивший в луже свою машинку. Тебе просто не хватает тепла и заботы.
Барин, можно тебя попросить об одном одолжении? – Нафаня перелез мне на колени и уставился немигающим взглядом. Я кивнул. – Когда ты соберешься уезжать от меня. Скажи мне об этом, хорошо?
- Ты что такое говоришь, чертушка? – удивился я, легонько ткнув барабашку пальцем в живот. Тот всхлипнул.
- Я же знаю, что я не совсем хороший. Ты злишься на меня часто. Но ты мой друг. А друзья иногда сорятся.
- Я никуда не собираюсь от тебя, глупый, – улыбнулся я в ответ, почесав Нафаню за ушком. – Мы же семья. А семья заботится друг о друге.
- Ааа! Какой ты хороший, барин, – заныл дух, орошая мою майку своими слезами.
- Наф, кончай концерт, – скривился я, почуяв, что тоже зареву. – Никуда я не уезжаю и не собираюсь тебя бросать. Раз мы вытерпели год вместе, то и остальное время, как-нибудь, да сладим.
- Ох, твоя правда, сосед. Твоя правда, – вытер глаза домовенок, и пытливо посмотрел на меня. – Мы в футбол играть будем? Я реванш хочу! Не след смертным настоящего боярина побивать на поле бранном.
- Конечно. Беги, включай, – усмехнулся я. Нафанино настроение менялось поразительно быстро. – Будет тебе реванш, обормот. Его ты вовек не забудешь.
Домовенок умчался включать приставку, а я, докурив сигарету, посмотрел в окно. Там, по небу, проплывали большие дождевые облака. Скоро хлынет ливень, став хорошим сопровождением этого грустного дня.
И пусть этот дождь смоет все плохое в нашей жизни. Принеся нам свежесть и чистоту.
Мой домовой
1 Новый дом и человек в шляпе
– Не то, чтобы я сильно мечтал о деревенской жизни, скорее – нет, совсем не думал об этом. Все-таки в городе больше интересного, скоростной интернет и вообще, но… Так уж получилось, что папу перевели работать в село на железнодорожную станцию, вот нам всем и пришлось временно поменять место проживания. Нам – это папе, маме, и мне – 13-летнему мальчишке. Хорошо, что еще была осень, то есть во всю шёл учебный процесс, а мне вот так вот – раз, и случились очередные каникулы. Ну, не навсегда, конечно, пока мама там все документы не оформит и меня не устроят в местную школу. Пусть так, но все равно – весело!
Дима поднял голову и посмотрел в окно автомобиля. Вдоль дороги медленно проплывали одинокие столбы, от их макушек тянулись друг к другу длинные провода. Складывалось ощущение, что когда-то столбы стояли рядом, но вдруг испугались и побежали в одну сторону. Но кто-то, возможно, какой-то пастух, метко бросил свое лассо и поймал их всех. Вот так они теперь и стоят связанные друг за другом и не могут пошевелиться.
Дальше виднелись желтые поля с уже убранным урожаем, а еще дальше прятались леса, меняющие свой цвет с туманно-зеленого на ярко-желтый и пурпурно-красный. Мальчик снова задумчиво опустил голову и продолжил размышления.
– Вот только все мои многочисленные школьные и дворовые друзья были очень опечалены такой новостью. Да я с ними даже и попрощаться-то как следует не успел. Вовка, мой лучший, точнее сказать, единственный друг, прямо так и сказал: «Как же я без тебя через соседний двор буду проходить?» Конечно, одному-то сложнее убегать от задир. Ну ничего, я надеюсь, что мое пребывание на новом месте будет недолгим. Из-за папиной работы нам часто приходилось куда-то переезжать, но все эти перемены были непродолжительными. Порой даже мы меняли место жительства по два раза в год. Но все-равно возвращались домой. Вот и в этот раз собрали вещи, закинули в машину и – вперед!
На передних сидениях о чем-то разговаривают родители, наверное, обсуждают, как будут жить на новом месте. Мальчик разместился на заднем, смотрел в окно и внимательно следил за всем происходящем.
– Смешные птицы, такое ощущение, что они словно летят задом. Неужели им вправду так удобнее?
Димка поежился, хотя вовсе не было холодно, и переместился к противоположному окну, решив, что пора поменять обзор. В другой стороне картина была кардинально противоположная, – как выразился он сам, – сначала шел небольшой лесок, а уже за ним виднелись поля.
– О чем бы таком еще подумать, чтобы совсем не заскучать, может, в телефон поиграть, такую же прикольную гоночку скачал? Нет, не хочу. Лучше снова погрузиться в мир своих фантазий, где мне всегда так уютно. Сколько еще ехать-то? – он посмотрел на спины теперь молчавших родителей и ничего не спросил.
– Интересно, а как там поживают мои работнички? – Он улыбнулся и, опустив глаза, поуютнее вжался в кресло, – это же надо было такое придумать, что где-то у меня есть своя корпорация, заводы и много чего еще, точно я и сам не в курсе. И пока, в силу малого возраста, мне не могут передать все дела. Просто я догадался, что у меня такое есть и спокойно жду своего времени. Зато уже сейчас я вполне могу обратиться к «ним» и попросить немножко денег. Да, в это трудно поверить, но мне действительно помогают. А как же иначе, отказать руководителю никто не вправе. Конечно, чемоданами мне деньги не таскают, но немного, чтобы не развращать несформировавшееся сознание, это уж без разговоров. И получается-то как интересно: то мама мне вдруг выделит ни с того, ни с сего нужную сумму, то папа. Или я сам проявлю усилия и на недельку остаюсь без школьных обедов, и вот, что загадал, то и получил, на личные расходы. Даже на этот телефон я долго просил моих учредителей, – он достал из кармана джинсов внушительных размеров смартфон и, повертев его в руках, засунул обратно, – а отказать не смогли. И точно в день моего рождения, как бы от родителей, конечно, как же иначе, но я его получил.
Пока Дима сидел, погруженный в свои мысли, в зеркале заднего вида было хорошо заметно, что большие зеленые глаза его воодушевленно светятся. Копна не особенно густых подстриженных светлых волос упала набок, в ту сторону, куда и была наклонена голова.
Конечно, невозможно понять, действительно ли все так и есть или это просто выдуманная история, в которую очень хочется верить. Придумал он ее еще несколько лет назад по пути в школу, и она ему так понравилась, что он сам стал верить в нее. Мысленно разговаривал со своими работниками, давал им какие-то советы. Конечно, если бы его просьбы «помочь финансово» никогда не осуществлялись, то, он бы ее забыл, но, что странно, все всегда получалось. Значит, можно и дальше верить. Главное, только не разговаривать с ними вслух и не рассказывать никому, чтобы не посчитали ненормальным.
Он снова посмотрел в окно. Автомобиль проезжал в это время очередной населенный пункт. «Скорей бы приехать», – недовольно, но с надеждой подумал мальчик.
– Мама, а мы скоро приедем? – спросил он.
– Еще немного. Что-нибудь хочешь: пить или есть? -поинтересовалась она, обернувшись к сыну.
– Нет, подожду, если скоро приедем.
Через какое-то время автомобиль въехал в очередную деревушку с покосившимися темными домами. Темными, возможно, потому что уже наступил вечер и все стало темнеть. В самом конце ее они наконец остановились.
– Восемь часов – и на месте, в маленькой и полузаброшенной захудалой деревушке, названия которой я не успел прочитать, да это и не важно, – подумал Дима, посмотрев на дисплей телефона. Фары осветили большое строение синего цвета. – Раз машина остановилась, это означало, что тут, похоже, и останемся на неопределенный срок.
Возле дома находился старый небольшой сарай с поломанной дверью. Она криво висела на нижней петле и вот-вот собиралась опуститься с грохотом на землю. Только что-то ее еще удерживало, видимо, чье-то честное слово, и она все же худо-бедно старалась преграждать путь в деревянную постройку.
Именно поэтому первым делом, как только Дима вышел из автомобиля, он устремился к огромной дыре в дощатой стене, рядом с этой дверью, и заглянул внутрь. Было, конечно, страшно, но любопытство победило. К тому же на улице стало еще не очень темно, да и свет от фар помогал неплохо. Внутри оказалось очень чисто, все лежало на своих местах. Да уж… Там просто не было видно ничего, сарай выглядел абсолютно пустым. Вероятно, это местные жители «позаботились» о порядке.
Сам участок оказался огорожен зеленым забором, и кое-где даже штакетник остался. Больше тут снаружи не было заметно ничего. Хотя да, бросилась в глаза крыша, нет, не сам шифер, а ниже – чердак. В разных специальных книжках часто пишут, что самое интересное в старых домах скрыто на чердаке. Значит, решил он, – надо будет обязательно там все разведать. Потом, конечно!
Поселились новоиспеченные жители пусть и в старом, но зато большом деревянном доме, неподалеку от станции.
– До нас тут, похоже, давно никто не жил, – сказал глава семьи, проходя внутрь. За ним проследовали и остальные.
На удивление, все внутри оказалось чисто и прибрано. Не было и намека на бардак и заброшенность.
– Видимо, кто-то за ним все же ухаживал, – добавила удивленно и обрадованно женщина.
Там были две большие комнаты, одну из которых тут же занял мальчик. В другой, немного больше, вещи разложили родители. Еще в доме была просторная кухня с большой белой печкой. У Димы оказалась огромная деревянная кровать, два окна, возле одного стоял стол со стулом и шифоньер. Тоже большой и пустой.
– Вот куда я буду прятаться, – сразу подумал с воодушевлением Дима и так же быстро погрустнел, так как в прятки играть тут не с кем.
Пока он стоял посредине своей комнаты и смотрел по сторонам, привыкая к новой планировке, хозяйка успела застелить всем постели и стала выкладывать взятые с собой припасы на стол. Мужчина тем временем проверил все замки на дверях, ручки и окна. Все оказалось вполне целым и пригодным к пользованию. Большая входная дверь запиралась изнутри на массивный железный крючок. Небольшие сени имели слабенькую дверь с хиленькой щеколдой.